«Первым признаком глупости является полное отсутствие стыда»
Зигмунд Фрейд
Шкала интенсивности этого аффекта
Смущение
Стыд
Униженность
/
Неприязнь
Презрение
Отвращение
В каких ситуациях возникает этот аффект?
Стыд и презрение возникают в ситуациях ОТВЕРЖЕНИЯ.
Чарльз Дарвин замечает, что чувство стыда и его выражения одинаковы у людей всех рас. И что изначально, скорее всего, характерное при стыде покраснение лица и желание его отвернуть (спрятать) было связано с ощущением повышенного внимания к самому человеку со стороны других. А также с любого рода критикой внешности. А поскольку лицо – это то, что окружающие нас люди видят чаще всего, то при малейшей критике или оценке нам хочется спрятать именно лицо. И краснеет именно лицо, шея и уши, а не руки, ноги, спина или грудь (Дарвин изучал этот аспект и экспериментально убедился, что действительно, никакие другие части тела в момент стыда не краснеют).
Позже в процессе эволюции, по мнению Дарвина, человек стал испытывать стыд не только в связи с оценкой другими его внешности, но и в связи с оценкой другими его поступков, а позже – в связи с собственной оценкой себя самого. Лицо же точно также продолжало краснеть при стыде уже по ассоциации (т.к. раньше была такая же физиологическая реакция, только вызванная другими причинами).
Джоан Ходоров пишет:
«Когда мы ощущаем отверженность, нас выбрасывает в состояние отчужденности. Презрение / Стыд – один из самых токсичных аффектов. Большинство детей и взрослых могут сказать, что чувствуют печаль, или страх, или ярость, но о чувствах Презрения или Стыда говорят очень редко. Как будто бы в этом опыте нелегко признаться, возможно, даже самому себе»
Зачем нужен этот аффект
Джоан Ходоров продолжает в своей книге:
«По всей видимости, аффект произошел от «…первичного аффективного рефлекса, функцией которого было отвержение вредных, потенциально ядовитых веществ. Первичной реакцией некоторых людей, испытывающих крайнюю степень отвращения, до сих пор является рвота»…
Поведение доминирования и подчинения у многих млекопитающих похожим образом связано с установлением иерархической социальной структуры. Обычаи общества варьируются от культуры к культуре, но все они ориентированы на статус, почитание и регулирование взаимоотношений между людьми.
Л. Стюарт описывает Презрение \ Стыд как «функцию резкой оценки, когда мы считаем других или себя неполноценными. Когда мы чувствуем презрение к другим людям, мы задираем нос, а затем обнаруживаем, что от нас все отдалились; когда мы чувствуем презрение других людей по отношению к себе или сами презираем себя, мы опускаем глаза в стыде и обнаруживаем, что от нас отдалились. Во всем мире не существует больше ничего, что имело бы такой потенциал, чтобы заставить нас пересмотреть свое отношение к себе и взаимоотношения с другими людьми».
«Так как этот аффект вынуждает нас бороться с горьким опытом отчуждения, мы развиваем чувствительность, которая помогает нам оценивать тонкую и сложную систему человеческих взаимоотношений». «Презрение/Стыд вынуждают нас сосредоточить все внимание на нашем месте в человеческом сообществе. Этот карающий аффект всегда выражается в контексте взаимоотношений (с самим собой или с другим человеком)».
Интересны и совсем недавние научные исследования в этом вопросе, которые почти полностью подтверждают идею Ч. Дарвина и Льюиса Стюарта о функции стыда.
Так, международная группа исследователей пришла к выводу, что чувство стыда возникло в эволюции как механизм обеспечивающий выживание группе. С результатами работы можно ознакомиться в журнале Proceedings of the National Academy of Sciences.
«Боль нужна, чтобы помешать нам наносить вред собственным тканям. Функция стыда заключается в том, чтобы не дать нам испортить социальные отношения и мотивировать их налаживать», – отметил эволюционный психолог из Калифорнийского университета в Санта-Барбаре Дэниел Сницер (Daniel Sznycer).
«Наши предки жили в маленьких коллективах, существовавших за счет охоты и собирательства. В этом мире ваша жизнь зависит от других и того, как они оценивают, сколько еды, защиты и заботы дать вам и вашему потомству», – подчеркнул один из авторов исследования, антрополог Джон Туби.
Чтобы проверить гипотезу, ученые провели кросс-культурное исследование, в котором участвовало 900 человек из США, Индии и Израиля. Участники должны были описать свои ощущения в нескольких вымышленных ситуациях, где их поведение привело бы к осуждению со стороны окружающих. Данные формы поведения в частности были связаны с жадностью, неверностью, физической слабостью. Участники первой группы отвечали, какие чувства они будут испытывать к человеку, демонстрирующему данные качества, участники второй группы описывали чувство стыда и его интенсивность, которое они испытывали бы будучи обладателями перечисленных отрицательных качеств.
«Мы обнаружили удивительно сильную связь между негативной реакцией на людей, ведущих себя предложенным образом, и чувством стыда у людей, которые представляли, что совершают эти действия», – отмечают авторы исследования.
Ученые подчеркивают, что осуждающая реакция и чувство стыда могут варьироваться в разных сообществах. Однако исследователи обнаружили несколько «универсальных» отрицательных черт, которые вызывают стыд. К ним относятся жадность, отсутствие амбиций и неверность. В США, Индии и Израиле результаты опросов, касающихся данных черт, в значительной степени совпадали[источник]
Важно также и то, что стыд – это сугубо человеческая эмоция. Животные могут испытывать страх, гнев, печаль. Домашние животные (кошки, собаки и не только) могут испытывать радость, интерес, даже вину. Но не стыд.
В этом контексте не будет преувеличением сказать, что способность вообще испытывать стыд – это то, что делает нас людьми.
И если когда нас оценивают другие, мы можем испытывать стыд из-за страха отвержение. То есть ситуации, когда нас никто не оценивает, но мы всё равно можем переживать стыд. Как оценку нас самих самими собой.
Этот стыд, вероятно, является одним из оснований совести.
Так, например, мы можем уступить место в общественном транспорте пожилому человеку из-за стыда, связанного со страхом оценки (если не уступлю, другие будут стыдить меня и мне тогда станет стыдно). Но мы можем, например, на абсолютно безлюдной улице, увидев подскользнувшуюся на снегу впереди нас бабушку, помочь ей встать вовсе не потому, что боимся оценки окружающих. В этом случае нас может «двигать» угроза пережить стыд, если мы этого не сделаем. Так как тогда в своих собственных глазах мы оценим себя как недостойных. И нам будет потом стыдно. И эти внутренние «муки совести» заставляют нас поступить именно так. В то время как кто-то другой, возможно, абсолютно равнодушно пройдёт мимо. Потому что для него стыд – неведомое чувство (как такое может быть и почему – читайте дальше).
В связи с этим есть интересный ролик о том, откуда могут браться зачатки совести
Выражение стыда / презрения
При различной степени интенсивности стыда его проявлениями, как правило, будут следующие:
— опущенные вниз глаза (и вспомните, наоборот, типичную фразу того, кто стыдит нас – «чтобы глаза мои тебя больше не видели»)
— опущенные уголки рта
— слабость мышц, желание опуститься вниз (вспомните «хочется от стыда сквозь землю провалиться»)
— покраснение лица, шеи, ушей (вспомните «сгореть со стыда»)
Чарльз Дарвин писал: «Покраснение – наиболее своеобразное и наиболее характерное для человека выражение. Обезьяны краснеют при возбуждении, но потребовалось бы большое количество доказательств для того, чтобы мы поверили, будто какое бы то ни было животное может покраснеть от стыда»
Кроме того, Дарвин пишет о том, как связаны на физиологическом уровне стыд и покраснение лица (а сейчас это уже вполне установленный научный факт). Дело в том, что когда мы испытываем стыд, мы начинаем более пристально вглядываться в самих себя. И под прицелом нашего внимания оказываются, в том числе, те части нашего тела, которые больше всего видимы окружающим. А это, в первую очередь, лицо и шея. То есть, мы непроизвольно направляем своё внимание (большее внимание, чем обычно) на эти части тела.
Это, в свою очередь, приводит к тому, что мышечные стенки капилляров и мелких артерий несколько расслабляются, из-за чего крови поступает больше (т.е. усиливается кровоснабжение). Именно поэтому лицо и шея в итоге краснеют.
« …Важно различать эти понятия. Если в вине мы можем быть виноватыми перед родителями, детьми, к которым испытываем привязанность и с которыми идентифицируем себя, считая для себя значимыми их ожидания относительно нас, то в стыде, можно сказать, я виноват перед самим собой.
… в стыде я нахожусь в противоречии с собственными ожиданиями относительно себя, а в вине — с ожиданиями другого человека. Если я чувствую, что мне стыдно перед матерью, другом, то это говорит лишь о том, что к стыду примешивается чувство вины, усугубляя стыд. Стыд же состоит в том, что мне стыдно перед самим собой, а не перед другим человеком.
… Чувство вины ведет к исправлению поведения и ожиданию наказания, в то время как при стыде ожидание наказания отсутствует, ибо сам стыд является наказанием. Вина в большей степени индивидуализирована в смысле «перед кем я виноват», в то время как стыд носит более безличный характер, он в меньшей мере стимулируется окружением, чем вина»
Считается, что чувство вины формируется у ребенка около 3-6 лет, в то время как стыд возникает намного раньше – пятнадцатимесячные младенцы и двухлетние малыши уже знают, что такое стыд.
Отличие вины и стыда ещё и в том, что вину можно искупить, а стыд нет.
Эту разницу мы можем особенно отчетливо почувствовать при столь болезненных расставаниях с нашими партнерами. Ведь чувство вины, в таком случае побудит искать причины расставания, побудит искать ошибки в своих действиях и стремиться проанализировать и исправить их. А чувство стыда, напротив, может возбудить мысли о собственной непривлекательности и несексуальности, как причин расставания и нанести, тем самым, куда больший вред психике.
Будет ли человек в каких-то ситуациях испытывать вину или стыд во многом определяется тем, какое «послание» он получал от своих родителей.
Так, например, если ребёнку в детстве говорили «ты поступил плохо тут-то и тут-то по такой-то причине», то есть, оставляя возможность для того, чтобы исправиться, то во взрослой жизни такой человек, скорее всего, будет более склонен к переживанию реальной вины там, где это адекватно.
Если же родители в ответ на какое-то поведение ребёнка (или просто его психические, личностные или физические особенности) говорили ему «ты плохой», «ты толстый», «ты неуклюжий» и пр., то возможности это исправить не оставалось. И такой человек, став взрослым, с большей вероятностью будет испытывать чувство токсического стыда (об этом далее), которое ничего конструктивного в себе не несёт.
С виной проще иметь дело. В том плане, что в вопросе вины общество предлагает большое количество решений – у него есть большая шкала наказаний за то, в чем виноват. Общество и культура предлагают способы, как «починить» эту ситуацию, и когда мы понесли наказание, мы можем очиститься от этого чувства. После принятия наказания восстанавливается целостность внутреннего образа, идентичность восстанавливается. Чувство вины – конечно, стыд – бесконечен.
3 вида вины:
Многие психологи и психотерапевты выделяют 3 вида вины: чрезмерную (неадекватную), реальную и экзистенциальную.
Чрезмерная вина – это попытка взять на себя ответственность за то, за что я не могу отвечать, изменить или повлиять на те обстоятельства, на которые я не мог повлиять в принципе.
Так, например, родители могут чувствовать вину в ситуации, когда их ребёнок, играя в школе на перемене с другими детьми, неудачно упал и сломал руку. В данном случае чувство вины будет провоцироваться мыслями по типу «Мы не смогли уберечь его от этого». Хотя другие родители в такой же ситуации будут чувствовать не вину, а гнев на учителей, которые не проследили за безопасностью детей. Или на друзей своего ребёнка, подозревая их в причастности к этому несчастью. А какие-то родители, возможно, просто испытают глубокое сочувствие к ребёнку и беспокойство по поводу того, чтобы рука скорее зажила. Таким образом, вина не будет тут врождённым аффектом, так как будет индивидуальной реакцией, зависящей от особенностей личности родителей. И понятно, что чувствовать вину в данном случае – не совсем адекватно, так как родители не могут при всём своём желании отвечать за своего ребёнка, который находится в школе.
Точно также, когда мы теряем кого-то из близких, то можем испытывать давящее чувство вины за то, что могли что-то сделать, чтобы они или она остались живы, но не сделали. Или за то, что могли что-то сказать, но не сказали. Часто оказывается, что это чрезмерная вина, так как на самом деле мы сделать ничего не могли.
Реальная вина – это продуктивное, хотя и очень неприятное чувство, когда мы действительно осознаём, что сделали что-то неправильное и у нас появляется желание это исправить.
Например, если вы пришли уставшие с работы и в ответ на радостные крики вашего ребёнка, бегающего по квартире, крикнули на него, чтобы он замолчал, то потом, спусти какое-то время, у вас может появиться чувство вины. И эта будет реальная вина, при условии, что для вас такой поступок на самом деле является чем-то неправильным. Например, вы поняли, что закричали на ребёнка, потому что устали на работе, но ребёнок тут совсем ни при чём.
И тогда, чувствуя реальную вину, вы можете захотеть её искупить (иначе не будет ощущения, что вы от неё освободились). И вы, например, можете подойти к своему ребёнку и попросить прощенья, сказать «извини», обнять его или сделать что-то ещё. И тогда с большой вероятностью вы почувствуете, что вина ушла. Причём иногда она уходит мгновенно, как только другой человек дал вам понять, что уже не винит вас.
Экзистенциальная вина — это ваши страдания из-за неосуществленного истинного потенциала.
Если у вас имеется дарование в том или ином виде искусства, некая творческая способность, оставленная без использования, то вашей платой за это становится экзистенциальная вина, которая может быть прикрыта какой-нибудь внешней эмоцией или физическим симптомом, точно так же как в случае невротической вины. Но в отличие от чрезмерной вины, раскрыв экзистенциальную, вы должны что-то предпринять, как и с реальной виной, иначе от симптома избавиться не удастся. Экзистенциальную вину недостаточно просто почувствовать.
Одним из распространенных симптомов экзистенциальной вины является ненасытное желание пассивных развлечений. И неважно, чем вы себя одурманиваете — телевизором или более утонченными формами отдыха — опера, балет, театр. Это чувство голода по развлечениям свидетельствует, что пора найти себе какое-то творческое дело. Такое прикрытие вводит в заблуждение окружающих, и только вы сами в силах его распознать. К примеру, чтение со стороны кажется весьма похвальным занятием, особенно для тех, кто редко берет в руки книгу. Однако для одержимого читателя, стремление утопить себя в книгах является нехорошим признаком: мне следует заняться чем-то еще (возможно, писать), но я просто не хочу всерьез над этим задуматься. Иногда может появляться непреодолимое желание выбраться из дома и устроить себе какой-нибудь праздник: посмотреть хороший фильм, отобедать в шикарном ресторане, потратить деньги. И если не получается это сделать, я могу начать чувствовать себя как лев в клетке: становится беспокойным, недовольным и раздражительным. Совершенно случайно можно обнаружить, что если я, допустим, сажусь за фортепиано и некоторое время играю на нем, то, в конце концов, успокаиваюсь, удовлетворяюсь и с удовольствием провожу тихий вечер в семейном кругу. Это стремление выбраться из дома прикрывало внутреннюю потребность в творческой деятельности. [источник].
Основные проблемы, связанные с данными аффектами
Поскольку львиная доля эмоциональных проблем, связанных с аффектами стыда / презрения, всё-таки касается именно стыда, то мы рассмотрим именно такие вопросы. Кроме того, поскольку часто поблизости со стыдом может проявиться вина, то затронем и эти вопросы. И, соответственно, в следующем разделе рассмотрим техники, помогающие справляться именно с чувством стыда и чувством вины.
1. Стыд за другого человека
Как ни странно, мы можем чувствовать стыд не только по отношению к себе, но и по отношению к другому.
Мать может стыдиться своего ребёнка, когда он на весь магазин устраивает истерику, заставляя всех покупателей смотреть на него (и на его маму, соответственно). Жена может испытывать стыд за мужа, когда на семейном большом празднике тот перебирает лишнего и начинает буянить. Взрослая дочь может испытывать стыд за своего отца, который в присутствии своего зятя и его родителей может отпустить пошлый анекдот, не видя в этом совершенно ничего неловкого. Ситуаций может быть много.
Во всех этих ситуациях мы не чувствуем, что мы какие-то не такие, не чувствуем, что нас оценивают и отвергают. Но мы можем чувствовать, что как будто окружающие так относятся к тому значимому человеку, который находится рядом с нами. И тогда начинаем испытывать как будто стыд за него.
Однако если начать разбираться, что на самом деле происходит в этих ситуациях, то, скорее всего, всё-таки можно обнаружить, что нас задевает именно то, что мы сами начинаем стыдиться в этот момент… самих себя.
Так, например, мать может испытывать стыд за устроившего истерику в магазине ребёнка, но на самом деле в её голове в этот момент может быть фантазия о том, что другие люди, смотря на непослушание её ребёнка, начинают оценивать и её саму. Как плохую мать, которая не может держать под контролем поведение ребёнка. И, возможно, именно это может вызывать стыд. Мысль о том, что в этот момент я плохая мать, меня отвергают.
То есть беспокоит меня в этот момент не столько истерика ребёнка, сколько пошатнувшийся образ «хорошей» (а может даже «идеальной») матери.
Казалось бы, причём тут страх, если мы говорим про стыд?
А вот причём!
Как мы говорили в самом начале, цитируя Дж. Ходоров, стыд – чувство, в котором сложнее всего признаться другим и самим себе. Поэтому часто оно может маскироваться под разные другие эмоции, в частности, страх.
Поэтому за страхом оценки чаще всего стоит страх испытать стыд и оказаться отвергнутым.
А поскольку мы не можем жить изолировано от социума, то в любых отношениях и почти в любых ситуациях социального взаимодействия теоретически всегда есть риск оценки нас другими.
То есть это – просто некая данность, которая сама по себе не плоха и не хороша.
Проблема возникает тогда, когда мы начинаем преувеличивать эти риски и бояться оценки почти везде и всегда.
То есть, где-то на более глубоком уровне, мы можем думать, что если нас кто-то оценит, то эта оценка будет негативной, и мы окажемся уязвлёнными или отверженными. И значит, испытаем сильный стыд.
А на более поверхностном уровне, чтобы защититься от этого ещё даже не возникшего стыда (который есть пока только в нашем воображении), мы можем рефлекторно испытывать страх.
А одна из функций страха (как защитной реакции) – блокировать наши действия.
В данном случае страх блокирует любые наши действия, которые могут привести к оценке нас окружающими людьми.
Как вы сами понимаете, таких ситуаций в реальности может быть очень много.
— выступление перед аудиторией, где мы можем бояться, что забудем слова, и все подумают, что мы некомпетентны, а мы почувствуем стыд;
— собеседование с работодателем, где мы можем бояться, что нам скажут, что не возьмут нас на работу из-за каких-то качеств;
— проявление любой инициативы в коллективе, когда мы можем бояться высказать своё мнение или предложить идею, так как нас могут высмеять, и мы будем унижены;
— демонстрация своего внешнего вида, когда, например, женщина надевает на себя балахон только из-за страха, что если она наденет что-то более женственное, то окружающие заподозрят у неё жировую складку и будут считать толстой;
— реакция на несправедливость, когда человек, например, сталкивается с бездействием чиновников относительно какого-то важного для него вопроса, и ничего не предпринимает для решения проблемы только потому, что боится, что с ним будут грубо говорить, а он не сможет достойно ответить, и тогда все другие увидят, какой он мямля.
Надо сказать, что нередко (а может и в большинстве случаев) страх перемен и страх пережить стыд сопровождают человека по жизни из-за того, что когда-то он действительно пережил сильный стыд из-за оценки других (часто неадекватной) и опыт отвержения, непринятия (часто самыми близкими). И этот опыт стал для человек очень травматичным.
В этом случае страх оценки может становиться определяющим в поведении человека, негативно влияя на его самооценку и отношения с окружающими:
3. Чрезмерный стыд и убеждённость в том, что я – плохой.
Или, как говорят многие специалисты, чувство «токсического» стыда.
Если нормальный стыд может испытывать каждый из нас в ситуации отвержения, оценки нас окружающими, в ситуации, когда мы сами оцениваем себя негативно, но благодаря этому стремимся исправить что-то в отношениях с другими, чувство «токсического» стыда имеет другие истоки.
При таком стыда человек просто чувствует, что он плохой по определению, изначально, без каких-либо веских причин. И, что очень важно, — без реальной оценки других людей и вне контекста какой-либо конкретной ситуации.
То есть такой человек сам себя оценивать как плохого, недостойного, неподходящего, несоответствующего чему-то или кому-то. И причём оценивает себя так почти постоянно, а не просто изредка от случая к случаю.
Есть фраза «провалиться сквозь землю» или «сгореть со стыда».
Фактически, при «токсическом» стыде человек как будто в буквальном смысле хочет провалиться под землю. То есть он отрицает самого себя, то, что он есть, что он существует.
В тоже время как-то приходится с этим жить.
И тут могут быть разные варианты.
Кто-то может неосознанно выбрать зависимость (наркотическую, алкогольную), чтобы хотя бы в это время не чувствовать стыд за своё существование.
«На следующей планете жил пьяница. Маленький принц пробыл у него совсем недолго, но стало ему после этого очень невесело.
Когда он явился на эту планету, пьяница молча сидел и смотрел на выстроившиеся перед ним полчища бутылок — пустых и полных.
— Что это ты делаешь? — спросил Маленький принц.
— Пью, — мрачно ответил пьяница.
— Зачем?
— Чтобы забыть.
— О чем забыть? — спросил Маленький принц; ему стало жаль пьяницу.
— Хочу забыть, что мне совестно, — признался пьяница и повесил голову.
— Отчего же тебе совестно? — спросил Маленький принц, ему очень хотелось помочь бедняге.
— Совестно пить! — объяснил пьяница, и больше от него нельзя было добиться ни слова.
И Маленький принц отправился дальше, растерянный и недоумевающий.
«Да, право же, взрослые очень, очень странный народ», — думал он, продолжая путь»
(А. де С. Экзюпери, «Маленький принц»)
Кто-то может неосознанно выбирать созависимые отношения, то есть пытаться сделать смыслом своей жизни жизнь другого человека. Как, например, жена алкоголика выстраивает свою жизнь вокруг зависимости мужа, переставая жить своей жизнью. И в том числе, уходя, таким образом, от необходимости встречаться с собственным стыдом.
Кто-то может использовать другие механизмы, либо просто постоянно быть в контакте с этим невыносимым чувством и постоянно страдать.
Откуда берётся такой «токсический» стыд и вытекающие из него базовые убеждения «я плохой», «я не достоин» и другие?
Причин может быть несколько.
Во-первых, всё может начаться ещё в пренатальный период, то есть, когда ребёнок находится в утробе матери.
И если ещё какое-то время назад считалось, что собственно психическая жизнь начинается только после рождения, то сейчас уже даже не специалисты в курсе, что плод в утробе матери обладает способностью ощущать, реагировать на разные стимулы и так далее. Время начала психической жизни сдвигается всё ближе и ближе к моменту начала беременности.
Так основатель психоистории Ллойд де Моз в одной из своих работ пишет:
«…Врачи, производящие в это время амниоцентезис — исследование амниотической жидкости, могут иногда наблюдать, как плод прыгает, и сердцебиение учащается, когда игла касается его тела. Зрение настолько хорошо развито, что сердцебиение учащается, когда на живот матери светят ярким светом, а при введении врачом ярко светящегося фетоскопа плод часто отворачивает лицо от света…»
Кроме того, важным является следующая мысль.
«В последнее время получена масса прямых статистических данных, что матери, не желающие быть беременными, испытывающие к плоду враждебность, испытывающие тревогу во время беременности или очень незрелые эмоционально — все рожают малорослых детей, которые часто бывают умственно отсталыми, доставляют больше проблем при родах и непосредственно после родов (по оценкам посторонних наблюдателей), чем в контрольных группах. Сейчас часто признают, что «материнские страхи, испуг, напряжение, вспышки раздражения, фрустрации, шоки, стрессы, депрессии и тому подобные психические состояния могут повредить развивающемуся плоду».
Таким образом, нет ничего удивительного в том, что нежеланный ещё во время беременности ребёнок, затем, родившись, развиваясь и подрастая, может на каком-то этапе вдруг ощущать непонятный стыд, как будто бы он не имеет право существовать вообще или быть самим собой.
Во-вторых, чрезмерный стыд может быть результатом отвержение, непринятия нас нашими самыми близкими людьми, в первую очередь – родителями.
Когда оба или один из родителей хотели мальчика, а родилась девочка. Когда ребёнок оказался «слишком» шумным, спонтанным, непослушным, и родители постоянно его за это стыдили, а ребёнок не понимал причину их отвержения. Когда не ребёнка проецировались негативные чувства родителей друг к другу, например, когда мать в сыне видела качества своего мужа и постоянно стыдила ребёнка за это, а отце говорил подрастающему мальчику, что «ты ведёшь себя как мать», «ты не стать настоящим мужчиной» или что-то в этом духе. Когда родители развелись, ребёнок остался с кем-то из них, и этот родитель стал проецировать на него своё негодование по поводу ушедшего супруга, а ребёнок (что характерно почти для всех детей в таких ситуациях) стал считать себя виноватым в разводе и не достойным жить своей жизнью, а только лишь жизнью «страдающей после развода» матери или отца.
В-третьих, «токсический» стыд может появиться уже во взрослой жизни, когда человек вдруг перестаёт следовать родительскому сценарию. Когда, например, до поры до времени он во всём соответствовал ожиданиям родителей. Ходил в лучшую школу, играл в шахматы, «потому что папа их очень любит и потому что это развивает мышление», потом поступил на специальность, которую одобрили родители, нашёл престижную работу по своей специальности, и даже стал продвигаться по карьерной лестнице и т.п.
А потом вдруг раз, — и бросил всё, пошёл учиться живописи, решил переехать в другой город и многое ещё что изменить. И с этого момента непонятно почему стал ощущать, что он как будто всё время чему-то не соответствует, как будто не имеет права всё это делать, а то и жить вообще.
В этом случае чрезмерный стыд может появиться в момент отхождения от того, что было «предписано» родительскими посланиями.
4. Чрезмерная вина.
Нездоровая вина возникает тогда, когда человек устанавливает слишком высокие требования по отношению к себе, в результате чего он чувствует себя виноватыми практически постоянно, ведь он оказывается не в состоянии соответствовать своим высоким стандартам. Нездоровая вина тесно связана с низкой самооценкой и искаженными представлениями человека о самом себе; его восприятие действительности может быть настолько затуманено, что он начнет считать себя виноватым и ответственным практически за все, что бы ни происходило. Со временем это приведет к тому, что мир будет казаться ошибочным и неправильным, так как нереалистичные ожидания никогда не смогут прийти в соответствие с действительностью. Можно сказать, что такая вина во многом подобна навязчивому чувству личной ответственности за все происходящее.
Чрезмерная вина, которую человек ощущает длительный период времени, может начать ощущаться уже как что-то естественное и даже приносить свои скрытые выгоды. В частности, обвиняя себя везде и во всём, можно предупредить обвинения со стороны окружающих. «Я сам себя обвиню прежде, чем вы успеете это сделать». Это может давать ощущение определённого контроля и большей предсказуемости.
Поэтому важно различить два вида чрезмерной вины: ситуативную и перманентную.
Ситуативная чрезмерная вина обычно возникает по поводу какой-то конкретной ситуации, где человек, как уме кажется, мог что-то сделать или сказать, но не сделал или не сказал. То есть, когда он начинает чувствовать вину там, где её на самом деле нет. А раз её на самом деле нет, то её невозможно и искупить (в отличие от реальной вины). И тогда она «застревает» занозой внутри и не отпускает.
Так, например, родители могут испытывать огромную вину за то, что их ребёнок стал инвалидом.
И, конечно, в каком-то случае это может быть и реальная вина. Если, например, ребёнок покалечился в результате неосторожных действий родителей (не пристегнули ремнём безопасности в машине, не закрыли окно в квартире и т.п.). Но может быть и так, что родители совершенно никак не могли предотвратить это. Например, если ребёнок гостил у бабушки в деревне, полез на крышу дома, несмотря на строжайшие запреты бабушки, и случайно упал. В этом случае родители при всём своём желании не могли нести за это ответственность. А значит, вина в этом случае будет чрезмерной. И как её искупить, кроме как жить с ней и винить себя всё время, — непонятно.
Перманентная же чрезмерная вина обычно не связана с какой-то конкретной жизненной ситуацией, а является как будто постоянно существующей.
Человек с таким чувством вины склонен во всём и всегда искать свою вину, обвинять себя по поводу и без.
В группах психологических тренингов таких людей обычно видно по их мимолётным замечаниям и комментариям по типу «да это я сама виновата», «так мне и надо» и т.д.
На более глубоком уровне за эти часто скрывается, как бы странно это ни показалось, нежелание брать на себя реальную ответственность за себя и свои действия.
Например, на консультацию по питанию и весу после прохождения базовой программы по коррекции веса приходит женщина. Мы обсуждаем, как идут дела, какие возникают трудности. Она говорит примерно следующее:
— Знаете, вес за 2-й месяц совсем чуть-чуть снизился. Но это я сама виновата, расслабилась в последнее время.
На самом деле, несмотря на самообвинения, она не осознаёт, а в чём тут её ответственность заключается. Что значит «расслабилась»?
И получается, что когда она себя обвиняет, она тем самым признаёт, что не хочет брать на себя ответственность и не хочет, чтобы специалист ей на это указывал. В глубине же души она может думать, что на самом деле она-то как раз ни в чём не виновата, а вот просто программа ей не подошла, или просто обменные процессы у неё уже слишком занижены, или просто специалист ей уделил недостаточно внимания.
В психоанализе есть термины «эго-дистонный» и «эго-синтонный».
Если какую-то особенность своей личности мы воспринимаем как эго-дистонную, это значит, что мы понимаем, что это что-то, что не совсем правильное или комфортное, и от чего мы хотим избавиться, но не знаем, как это сделать.
Например, человек воспринимает курение как что-то эго-дистонное, то есть как вредную привычку, как что-то, что «не-я», но от чего самостоятельно я избавиться не могу.
А эго-синтонным мы воспринимаем то, что нам кажется органической частью себя и в чём проблемы мы обычно не видим.
Например, человек может быть очень вспыльчивым и грубым, но если для него это эго-синтонные качества, то он может чувствовать себя с ними вполне комфортно.
Так вот с чрезмерной виной та же история.
Если эта вина ситуативная, то он часто воспринимается как эго-дистонная. То есть человек себя винит, но всё-таки ему и тяжело от этого, и он хочет от этой вины избавиться
А перманентная вина часто эго-синтонная. То есть, как бы уже стала частью личности, человеку с ней вполне комфортно, и он даже использует её бессознательно для удовлетворения своих нужд.
И считается, что эго-дистонные качества и чувства изменить гораздо проще, чем эго-синтонные.
В последнем случае может потребоваться длительная психотерапия. И обычно человек приходит на неё не из-за того, что ему мешает чувство вины, а по каким-то совсем другим вопросам. А там уже вскрывается его чрезмерная перманентная вина. Которую благодаря специалисту он, наконец, можете осознать на 100% и уже сам решить, хочет он от неё освободиться или нет.
5. Когда другие манипулируют мной через чувство вины.
«Ах, я чем виноват?»- «Молчи! устал я слушать,
Досуг мне разбирать вины твои, щенок!
Тывиноватужтем, чтохочетсямнекушать«.-
Сказал и в темный лес Ягненка поволок»
(А.И. Крылов, «Волк и ягнёнок»)
Манипулирование чувством вины происходит гораздо чаще, чем может показаться большинству из нас.
Начальник может манипулировать подчинённым, говоря ему, например, что у нас в компании нет незаменимых сотрудников, после чего подчинённый начинает чувствовать вину за то, что недостаточно старается.
Родители могут манипулировать несовершеннолетними детьми. Когда, допустим, мать говорить дочери-подростку: «Иди на свою дискотеку, если хочешь. Тебя же не волнует моё здоровье и то, что я спать полночи не буду» (после чего дочь либо действительно уйдёт и хлопнет дверью, либо, почувствовав вину, останется, чтобы не расстраивать маму).
Манипуляции могут быть и в отношениях с уже взрослыми детьми.
Манипулировать могут и дети, например, говоря кому-то из родителей «ты меня не любишь», после чего у мамы/папы возникает чувство вины и желание её загладить (например, сделать то, что ребёнок просит).
Манипулировать чувством вины могут друзья, знакомые и даже посторонние люди.
Да, и, конечно, манипулировать друг другом могут супруги!:-)
Уже упоминавшийся нами в других занятиях фильм «Любовь и голуби» можно разбирать как образец созависимых отношений, смешения границ и манипуляции на чувстве вины.
Спрашивается, зачем это делать? Зачем манипулировать другими, заставляя их чувствовать себя виноватыми?
Оказывается, другой человек с помощью манипуляции нашим чувством вину может получать свои выгоды.
Например, заставить нас сделать что-то для него.
Банальный пример, когда в компании один человек не хочет пить, а другой (другие) говорит: «Ты что, меня не уважаешь?!». Отличная манипуляция на чувстве вины! Ведь если я не выпью, то, получается, не уважаю другого, и как бы уже сразу виноват перед ним. И поэтому я выпиваю (хотя не хотел этого) только для того, чтобы не чувствовать себя виноватым.
Или когда у вас ваш знакомый просит денег в долг. Вы не хотите давать (по самым разным причинам), а он говорит вам: «Неужели ты думаешь, что я тебе не отдам?!». Это тоже чистейшей воды манипуляция. Если отношения строятся по принципу «взрослый-взрослый», то этот же вопрос про деньги взаймы человек задаст по-другому. Например, так: «Ты можешь одолжить мне столько-то денег на такой-то срок? Если да, хорошо. Если нет, тоже не вопрос?» И он готов принять от вас любой ответ: и да, и нет.
В то время как в первом случае человек хочет от вас услышать только «да». И если вы скажете «нет», то вы, получается, действительно думаете, что он вам не отдаст. И чтобы не испытывать вину за отказ, вы соглашаетесь, хотя совсем не хотите давать денег в долг.
Кроме того, с помощью манипуляции человек может пытаться получить внимание, заботу и любовь другого.
Предположим, вы ужинаете вечером со своей семьёй, раздаётся телефонный звонок, звонит ваша мама. Спрашивает о том, как у вас дела, как дети, муж. И потом, как бы между делом, говорит, что к её подруге-пенсионерке сегодня заезжали дети с внуками, и целый день у неё пробыли. И что ваша мама так за неё порадовалась. А потом прощается с вами.
Очень вероятно, что вы начнёте чувствовать после этого вину. Хотя сделали ли вы что-то не так?
Нет!
Но, тем не менее, вы можете собраться и поехать тут же к маме, так как в голове у вас может подняться целый ворох разных мыслей после этого разговора. «Наверно, мама плохо себя чувствует», «она там совсем одна, надо к ней поехать», «она, должно быть, на меня обижается», «она считает, что мы к ней давно не заезжали (уже больше 2-х дней!)», «наверное, я плохая дочь» и т.п.
Вы едете к маме и проводите с ней весь вечер. Ваша мама довольна и счастлива. А вы как-то не очень.
Но мама добилось своего. С помощью манипуляции (чаще всего неосознанной) на чувстве вины она получила от вас порцию заботы, внимания и любви.
Кто-то может спросить, а где тут, собственно, манипуляция? Ведь это нормально и естественно – заботиться о родителях, помогать им.
Так-то оно так. Только вот принципиальная разница в том, как именно один человек просит о своих потребностях другого, а другой на это отвечает. Можно сказать открыто о том, что мне тебя не хватает или что я хочу тебя видеть, я соскучился. А можно сказать «похоже, ты совсем забыл обо мне». И если в первом случае я готов и хочу оказать человеку внимание, поделиться своим теплом просто так, потому что я тоже этого хочу. То во втором случае я делаю это в первую очередь, потому что чувствую себя виноватым. А уже во вторую или десятую очередь, потому что я этого хочу (а часто после такой манипуляции и не особо-то уже и хочу).
Кто-то за счёт вашего чувства вины может пытаться самоутвердиться.
Как пишет одна коллега в замечательной статье про манипуляцию чувством вины,
«Чем менее реализованным человек себя чувствует, тем больше ему свойственно самоутверждаться за счет других. Чем более адекватно он ощущает себя в своем деле, своей роли и своей жизни, тем меньше его заботят сиюминутные победы над окружающими. Манипулируя вашим чувством вины, человек как бы обезоруживает вас, отчасти подчиняя себе. Погрузившись по уши в собственную виноватость, вы связаны по рукам и ногам, вы не идентичны сами себе и вынуждены лишь глупо оправдываться».
Также с помощью такой манипуляции человек может пытаться бессознательно заявить о том, как ему на самом деле плохо, заставив одновременно чувствовать плохо других.
Когда человеку трудно говорить открыто о своих чувствах, просить о помощи, говорить «нет», он может прибегнуть к манипуляции.
Типичный пример – Ипполит из «Иронии судьбы…»
И хотя конкретно в этом случае можно проводить вообще целый клинический разбор всех героев всеми известного фильма (например, вот один из таких обстоятельных и нелицеприятных разборов одного психоаналитика из Екатеринбурга), в данном конкретном случае видно, что Ипполит ведёт себя не как взрослый, а как ребёнок. Потому что, уходя мокрым на мороз, он может ожидать только одного – что его начнут «спасать». А если не начнут, то будут чувствовать вину.
Так или иначе, большинству из нас очень неприятно переживать вину (почти также неприятно, как чувствовать стыд). И поэтому часто мы готовы сделать что угодно, лишь бы не чувствовать себя виноватыми. А это может быть использовано против нас…
Приглашаем вас на наш онлайн-тренинг про то, как перестать переживать из-за еды и веса. Леонов Сергей, психолог, специалист по расстройствам пищевого поведения, и Юскова Екатерина, психолог, в прошлом сама пережившая расстройство питания и освободившаяся от него.
